УЛИЦА ЛЕЯ ГОЛЬДБЕРГ Район Неве Яаков. Рядом с улицей Неве Яаков В конце XVI века во французском Провансе жила аристократка Тереза дю Мен. В сорокалетнем возрасте она влюбилась в воспитателя своих детей, юношу-итальянца, и написала для него несколько десятков сонетов. Когда же воспитатель покинул дом Терезы, женщина сожгла листочки со своими стихотворениями и, распрощавшись с мирской жизнью, стала послушницей в монастыре. Такова легенда.

Поэтесса Лея Гольдберг (1911-1970) сделала попытку «оживить» ее, и на свет появились прекрасные, исполненные музыки строки: Зачем в свой ясный, предосенний день Должна страдать я, от любви робея, Должна робеть я, горестно любя?* Перевод Р.Баумволь Цикл сонетов «Любовь Терезы дю Моён» – вершинное произведение Гольдберг. Подобно своей героине, она тоже была в повседневной жизни очень «закрытым» человеком и, видимо, не желая афишировать свои личные переживания, обратилась к сюжету из глубокой древности.

Гольдберг прожила нелегкую жизнь. Родилась она в Кенигсберге, однако уже в трехлетнем возрасте начала свои странствия по миру. Отец Леи, Авраам Гольдберг, решил переехать в Ковно (Каунас, Литва), где была большая еврейская община и больше возможностей для его работы страховщика имущества. Однако в связи с началом Первой мировой войны и близостью города к фронту, семья предпочла перебраться вглубь России. Детские годы будущая поэтесса повела в небольшом городке Балашов в Саратовской области, где услышала и восприняла настоящий – народный – русский язык. Это впоследствии сыграло важную роль в ее творчестве. нулась в Литву. По дороге девочка испытала сильное душевное потрясение. На границе отца приняли за большевистского шпиона и следователи с «пристрастием» допрашивали его. Не выдержав пыток, Авраам потерял рассудок.

С тех пор страдание стало жизненным лейтмотивом Гольдберг. Уже в 12 лет, влюбившись в соученика по каунасской еврейской гимназии, она записывает в дневнике: «Как видно, я была рождена, чтобы страдать, любить и плакать. Но слез нет, а есть желание умереть. Однако для такого шага мне не хватает смелости, и надо жить, а это означает – страдать. И я страдаю». Любопытно, что первые стихи Гольдберг написала, вернее, «наговорила», т.к. она еще не знала букв, на русском языке, еще до поступления в школу. Уже потом перешла на иврит, основательные знания которого получила в еврейской гимназии. …У Голдберг всегда был «объект любви» (каждый раз – другой), он же – источник творческого вдохновения. Гимназисткой девушка целых пять лет была увлечена преподавателем Моше Франком. Лишь на выпускном вечере призналась ему в этом, зная, что отныне жизнь все равно разведет их в разные стороны.

После гимназии Гольдберг поступает на факультет семитологии и германистики Каунасского университета и спустя несколько лет как лучшая студентка получает право на стипендию для обучения в Берлине. Из Берлина переводится в университет Бонна, который, по ее мнению, дает более основательную профессиональную подготовку. Там же защищает диссертацию, получает степень доктора философии, а затем и профессорское звание. По окончании университета снова едет в Каунас, где преподает литературу в той же еврейской гимназии, где когда-то сама училась, и участвует в деятельности Ха-Халуц, тем самым приобщаясь к идеям сионизма. Вполне естественным и осознанным шагом становится для Гольдберг алия в Эрец Исраэль.

С 1935 года она – жительница Тель-Авива и стремительно восходит на местном литературном небосклоне. Дебютный сборник «Кольца дыма», изданный в том же году при поддержке писателя Авраама Шленского, восторженно встречен поклонниками еврейского поэтического слова. Спустя три года появляется новый сборник «Деревья», в котором внимательный читатель может расслышать отзвуки русской темы, столь дорогой сердцу автора: На том конце деревни пес пролаял, Здесь канула звезда меж темных тополей, И босоногий шаг по озими полей Прошелестел невнятно и растаял. Перевод Т.Должан ыми, на жизнь заработать было нельзя, и Гольдберг берется за любую работу: преподавание в школе, написание газетных колонок и рецензий, сотрудничество с театром Габима. В 1952 году Еврейский университет в Иерусалиме приглашает Гольдберг возглавить кафедру сравнительного литературоведения.

У большой исследовательской работы, которую проводила поэтесса с ученой степенью, было одно необычное «ответвление», а именно – переводы. Гольдберг с упоением переводила шедевры мировой классики, и без преувеличения можно сказать, что на иврите они обретали второе рождение. Особое пристрастие было к русской литературе, и ее перевод «Войны и мира» фактически познакомил весь еврейский мир планеты с этим гениальным произведением. …Поэтические опыты самой Гольдберг никогда не выходили за границы вечных тем: детство, природа, любовь, смерть. Но мало кто знал, что у ее героев часто есть вполне реальные прототипы. Скажем, гувернер в цикле сонетов Терезе дю Мон очень походил на студента Еврейского университета по имени Жак. Гольдберг была руководительницей его дипломной работы и… тайной воздыхательницей: «Я прекрасно понимаю, что этот юноша не может видеть во мне никого другого, нежели друга намного старше по возрасту и обладающего огромным жизненным опытом.

Стареющая женщина не имеет права в силу своей должности позволить себе даже самую малую мысль о любви. Это меня вовсе не оскорбляет и не унижает. Возможно, я в какой-то мере счастлива от того, что влюблена в него». А когда были написаны сонеты, «тема любви» получила в дневнике такое продолжение: «Он пробудил меня к жизни. Сделал важное дело для ивритской литературы». …Своими радостями и печалями Гольдберг делилась с городом, где жила. Иерусалим был для нее прежде всего духовной субстанцией. Она могла подолгу работать и отдыхать за границей, но потом ее будто магнитом тянуло на родину. В творческом наследии писательницы есть поэма «В горах Иерусалима» (1956), в которой наблюдения за природой перемежаются с философским размышлениями о судьбе человека. Каменный ландшафт Святого города, особый «свет», излучаемый им, дает повод Гольдберг сказать: «Как жажду доброты твоей в печали, как дорожу сочувствием твоим». Поэзию Гольдберг можно уподобить ею же созданному образу драгоценного камня, который «собирая лучи, нам дарит солнечный настой».